Тождественно ли подобное ограничение запрету на проведение социально-политического мониторинга как такового? Разумеется, нет. Речь идет не о запрете как таковом, а о границах дозволенного. Депутат Палаты представителей И. Котляров (он же -- социолог по профессии) так комментирует предстоящую работу комиссии: ":Социологи сообщат нам в комиссию, что они будут проводить те или иные исследования. А мы уже при необходимости -- если их исследования будут публиковаться -- будем смотреть, насколько правильно они проводятся. Например, в саму анкету мы вмешиваться не будем, а лишь в то, правильно ли они используют социологический инструментарий, насколько репрезентативна выборка, насколько правильно поставлены вопросы: То есть в данной ситуации это будет даже не контроль, а методическая и методологическая помощь". Иными словами, исследовать можно, но если вдруг возникнет намерение публиковать, то тут комиссия и подоспеет со своей методической и методологической помощью.
Заметим, что пока комиссия еще не начала свою работу. Социологи НИСЭПИ попытались выяснить отношение населения к ее деятельности. Вопрос был поставлен следующим образом:
"Недавно вступило в силу постановление правительства о контроле властей за проведением опросов общественного мнения и публикованием их результатов в СМИ. Поддерживаете Вы или не поддерживаете введение контроля проведения опросов общественного мнения?"
Ответы распределились следующим образом:
Не поддерживаю: изучение и формирование общественного мнения должно быть свободным -- 62,1%
Поддерживаю: власти должны контролировать изучение и формирование общественного мнения -- 18,1%
ЗО/НО -- 19,8
Рискну предположить, что такой вопрос, как и ответы на него, вряд ли получили бы одобрение комиссии, а, стало быть, вряд ли бы попали на страницы газет.
Возникает вопрос: из-за чего весь сыр-бор? Что послужило причиной такого обостренного внимания со стороны власти к деятельности социологов? Напомним, что впервые о необходимости контролировать социологические исследования представители власти заговорили весной 2002 года, когда ряд независимых исследовательских центров опубликовал данные, свидетельствующие о падении рейтинга президента. Осенью 2002 г. те же социологи, зафиксировав рейтинг Лукашенко на уровне 27 % (ниже не было никогда), заговорили об устойчивом падении. По данным последнего опроса НИСЭПИ, рейтинг самого известного в стране политика еще больше снизился и на сегодняшний день составляет 26,2%. Именно об этом оповестили негосударственные СМИ своих читателей накануне майских праздников.
Слово "рейтинг" давно уже вышло за пределы профессионального лексикона и прочно обосновалось в обыденной речи. В переводе на простой язык оно означает ни что иное, как степень популярности того или иного политика, партии или организации. Как правило, именно рейтинги вызывают наибольший интерес общественности и наибольшие споры среди профессионалов. Так, представители официальной социологии тут же взялись обвинять социологов НИСЭПИ в предвзятости. Упреки эти, впрочем, звучат не слишком убедительно по той простой причине, что в последнее время данные, полученные государственными институтами, проводящими свои социологические исследования, вовсе не предъявляются публике. В этом смысле весьма интересен ответ заместителя директора Института социологии и социальных технологий НАН Беларуси В. Л. Абушенко на вопрос журналиста "Белорусской газеты" о том, в чем причина огромной разницы в результатах, получаемых ИСПИ (Институт социально-политических исследований при президенте РБ) и НИСЭПИ. "Я не уверен, что разница огромная. Да, различия есть. Но не думаю, что они такие уж контрастные", -- заявляет Владимир Леонидович. Ответ более чем обтекаемый. Вряд ли можно предположить, что человек, занимающий такую должность, не осведомлен о работе своих коллег, и уж тем более трудно представить, что он затрудняется определить, насколько велика разница полученных результатов, ведь для этого достаточно просто предъявить цифры.
|
