Здесь довольно ясно прослеживается идущее еще от религии разграничение сил добра и зла, порядка и беззакония, в котором четко просматривается почти бесконечное разделение агрессивной природы биочеловека и способов его социального упорядочения. Становление современного гражданского общества, если говорить о нем достаточно широко, - это история формирования устойчивых социальных структур со сбалансированной системой интересов, исключающей (или сводящей к минимуму) насилие человека над человеком, проявление его звериной природы. Нарушение баланса в структуре таких групп, как показывает опыт, углубление разницы в доходах богатых и бедных, нарастание этнических конфликтов порождают, будь то Латинская Америка, США или Россия, усиление агрессивных угроз.
Укрепление начал добра в развитии человека, а вместе с ними характер и скорость общественного прогресса опираются на уникальный механизм передачи социальной памяти, присущей человеку. Этот механизм в отличие от передачи памяти в других сферах живой природы (передача памяти и навыков от родителей к детям на генной основе) имеет принципиально иную природу. Передача системы ценностных ориентации, нравственных норм, любви к Родине, сохранение верности идеалам, становление чувства свободы - все это осуществляется через тот или иной тип культуры и вероисповедания. Моисей выводил евреев из египетского рабства по пустыне в течение 40 лет, пока (по его мнению) не умерли все, родившиеся в рабстве. Хотя ему и не удалось решить поставленную задачу - корни биологической природы оказались столь глубокими, что они не могли исчезнуть на протяжении жизни одного поколения.
Образ врага
Несмотря на прогресс человеческого социума, биологический тип человека сегодня остается таким же, каким он был во времена варварства, в годы Просвещения, да и в конце уходящего XX века. В каждом человеке дремлет потенциал агрессии и насилия, способный проявиться тогда, когда рождается образ врага. "Если враг не сдается - его уничтожают". И это не национальная черта, а, к сожалению, всеобщая мировая тенденция. Свести к минимуму ее последствия можно только на основе культуры в высшем значении этого слова. Во всех перечисленных выше примерах кровавых боен именно образ врага был стимулом к агрессии.
Как известно, сценарий исторического процесса складывается как система вызовов и ответов. Накопившиеся перед обществом проблемы ищут своего решения и находят его в том или ином варианте. С этого момента эволюция меняет свой ход и вместо снятых проблем рождаются новые. Поэтому ответ на любой исторический вызов отнюдь не означает остановку социальных преобразований: каждая решенная проблема ведет к возникновению новых вызовов, причем часто более существенных и сложных, чем предыдущие. Одновременно меняется и образ врага, который характеризуется межнациональными, политическими, экономическими, социальными и религиозными различиями, межконфессиональными и этническими особенностями, клановыми и иными группировками. Он требует жертв и получает их.
XX век начался с ряда военных столкновений и стал свидетелем двух самых кровавых мировых войн. Во имя чего, ради каких идеалов было пролито море крови? Какими социальными, политическими, нравственными или религиозными целями они были оправданы? На эту тему публикаций много, но ответа на главный вопрос - о мотивах взаимоистребления людей - пока нет. Уничтожение же людей происходило лишь потому, что они были (по тем или иным, причем самым разнообразным причинам) врагами.
После залечивания ран первой мировой войны, постепенного подавления колониальных восстаний, в ходе гражданской войны и в годы Великой депрессии 30-х годов появился новый и страшный враг - германский нацизм, претендовавший на мировое господство и начавший уничтожение евреев. Европа могла, но из за бессилия и трусости ее лидеров не остановила начало второй мировой войны. А не будь ее, развитие человечества могло бы пойти совсем по другому пути. Но такая альтернатива, как это нередко бывает в истории, оказалась упущенной.
|
