Обстоятельства, сопутствующие деятельности в области искусства, безразлично естественные, служат причинами выбора жанра, быть может, даже создания новой формальной техники, т.е. выступают в роли факторов, провоцирующих раскрытие чувств художника. В этом смысле в качестве примера можно сослаться на Норберга Элиаса, который в недавно опубликованной биографии Моцарта пытается показать, что придворная атмосфера и вкусы определенной части публики были "судьбой" Моцарта, и оценить степень этого влияния.
Стечение условий жизни, иногда стимулирующих и пробуждающих художественные инновации, но чаще затрудняющих творчество, оказывает на нас столь сильное влияние, что мы приписываем ему решающую роль. Чья-то судьба способствует раскрытию идеи и передаче ее эстетического содержания, тогда как некая "общность судеб" стимулирует восприятие идеи. Но эти условные аспекты не составляют эстетическое качество произведения искусства или эталон для суждения о нем. Искусство во всем своем многообразии не есть функция условий, и нет никакого соответствия по порядку величины между "причинами" и "следствиями". Этот факт Карл Краус выразил в афористическом замечании: "Журчащий ручеек действительно вдохновляет Бетховена на создание "Пасторальной" симфонии. Это ничего не говорит о ручейке, но все - о Бетховене. Чем незначительнее роль ландшафта, тем более велика роль искусства, и наоборот". Обстоятельства, судьбы, поводы - все это необходимые условия в том смысле, что они способствуют осуществлению произведений искусства, но отнюдь не факторы, причины или детерминанты, которые с необходимостью приводят к созданию произведений искусства. Поэтому нельзя утверждать, будто социальные трудности и трения препятствуют, а социальное благосостояние и насыщенность способствуют созданию произведений искусства: нам достаточно известно, как часто, хотя и не всегда, обилие и разнообразие произведений искусства бывают следствием бедственного положения их создателя.
Необходимо более тщательно проводить различие между формой и содержанием, равно как и между содержанием и условиями создания произведений искусства, прежде чем подходить к произведению искусства как к "социальному факту". При этом "идея", заложенная в произведении искусства, связана как с содержательным субстратом формы, так и с формальным представлением содержания. Идею произведения искусства следует рассматривать в надлежащей мере, но до того, как произведение искусства с целью объяснения будет помещено в свой социальный контекст. Подобно тому как постановку философских проблем и попытки их решения необходимо понять до того, как приступать к написанию философии знания или науки, так и в "идее" произведения искусства необходимо нечто понять, прежде чем углубляться в социогенез последнего. Например, чтобы заниматься социологией музыки, необходимо прежде кое-что понимать в музыке как "языке звуков", и лишь потом говорить о музыке с позиций социологии. Чтобы заниматься социологией изобразительного искусства, необходимо разбираться в живописи и скульптуре; чтобы заниматься литературой, необходимость кое-что знать о литературных жанрах и т.д. Хотя встречаются и такие "специалисты", но трудно признать кого-либо сведующим в социологии права, если он не имеет ни малейшего представления о специфике правовых проблем, равно как и об истории правовых теорий, с которыми тотчас же придется столкнуться, приступив к рассмотрению социального контекста правовой жизни. Эрих Ротхакер высказывается по этому поводу со всей определенностью: "Необходимо быть музыкальным человеком, юристом и т.п.Необходимо знать, не только то, как протекает правовая жизнь, а в чем состоит юридическая проблема. Тот, кто говорит о симфониях Бетховена, прежде всего говорит об их красоте. Лишь после этого он может смело вникать в те условия, при которых эти симфонии были созданы. Вся работа психолога происходит именно в этом русле. Когда такого рода деятельность углубляется, связано это отнюдь не с тем, что проблемы ставятся неверно. Исследование чувств столь же автономно, как и исследование событий".
|
