Вопрос. Кто будет работать? Что такое работа? Действительно ли мы движемся к некоторой близкой к реальности фантазии, в соответствии с которой два процента населения используют роботов и осуществляют всю работу по найму, а девяносто восемь процентов не делают ничего?
Ответ. В конце 50-х и начале 60-х годов введение автоматизации на фабриках было встречено предсказаниями массовой безработицы. Доказывая, что полная занятость более невозможна (или даже нежелательна), некоторые экономисты предлагали ввести минимальный гарантированный доход для всех независимо от того, имеют они работу или нет. Страхи 50-х и 60-х годов исчезали, по мере того как изменялась структура занятости. Во многих странах уменьшалось число рабочих мест в промышленности, но в то же время появились новые рабочие места для служащих и в сфере обслуживания. Сегодня страхи возникли вновь в связи с ростом технологической безработицы и с очень быстрой автоматизацией конторского труда, и не похоже, что спад в сфере занятости служащих будет преодолен вновь. Откуда сейчас появятся рабочие места? Как изменится сам характер труда?
В. Вы утверждаете, что в нашей экономической жизни происходит значительная структурная перестройка и это сопровождается столь же значительными изменениями в социальных институтах и ценностях. Но остается вопрос: кто выиграет от этого? К каким изменениям в институциональных отношениях приведет это технологическое развитие? Разве не существует конфликта интересов в сфере труда между капиталистами, управляющими, профессионалами, рабочими, мужчинами, женщинами, белыми и черными? Почти 30 миллионов людей в западных странах не имеют работы. Миллионы других занимаются работой, разрушающей душу, и при этом им говорят, что им повезло. Угроза даже худшего экономического кризиса принимает все более четкое очертание. А в большей части остального мира ситуация несопоставимо хуже. И все же вы, как кажется, настроены оптимистично, несмотря ни на что. Почему?
О. Я ни в коем случае не оптимист, если речь идет о ближайшем будущем. Я полагаю, что мы, возможно, находимся на грани еще большей экономической катастрофы. Я твержу об этом по крайней мере с 1975 г., "когда я опубликовал `Экоспазм`. К сожалению, эта книга и сегодня выглядит актуально ввиду всех сообщений о новых банкротствах банков и остановках производства. Но сегодняшний кризис не похож на все предыдущие депрессии. Это не вновь пришедший всеобъемлющий кризис 1933 г. Он проистекает из совершенно других причин, и, если мы хотим бороться с ним, мы должны выявить его отличительные черты. Отличительным в этoм кpизиce является то, что это радикальная реорганизация, а не крах. Это кризис переструктурирования. Если мы не осознаем этого факта и не начнем намечать контуры будущей экономики, то как мы можем надеяться справиться с нашими проблемами? Мы нуждаемся в новых идеях. Мы говорим о безработице, но мы даже не знаем, какой `работа` будет в новом обществе. В самом деле, ни paбота, ни безработица, если хотите, не являются сегодня такими, какими они были в прошлом.
В. Что такое в вашем представлении труд?
О. Я всегда мысленно делал различие между работой по найму в экономике, основывающейся на обмене, и не оплачиваемой работой, не основывающейся на обмене,-деятельности, которую я, называют `протребление` (presuming) Протребление-это то, что женщины или мужчины делают, когда растят детей... Это то, что женщины или мужчины делают, когда они строят пристройку к дому. Это то, что люди делают, когда они выращивают свои собственные овощи, шьют себе одежду или по своей инициативе работают в больнице. Они производят блага и услуги. Они работают. Но не за плату. Протребление является ключевым фактором в новой экономике. Но для наших целей давайте сейчас будем держаться проблемы оплачиваемой работы, являющейся тем, что большинство людей имеет в виду, когда говорит о труде.
